СССР-2061. Том 3[сборник рассказов ; СИ] - СССР 2061

— А что, Леня, не прочь лет так семьдесят еще пожить, а? Посмотреть, как оно при коммунизме будет?

Бровастый смеялся в ответ, а очкарик был все время так скучен и серьезен, что Никита Сергеевич его не трогал.

Потом ребят стали по одному куда-то уводить, и больше они не возвращались. Мишкина очередь оказалась четвертая. Его уложили на стол под яркими лампами, надели на лицо маску, и Глеб Романович сказал, что сейчас ему покажут мультик. Но никакого мультика не оказалось, а когда Мишка проснулся, то все у него болело так, будто снаружи кожу жгли огнем, а внутрь налили расплавленный свинец. Он ничего не видел и не мог ни кричать, ни шевелиться. Мишка долго лежал так, страдая от страшной боли, а люди вокруг него, наверное, думали, что он ничего не слышит, и разговаривали, не скрываясь.

Приходил и Никита Сергеевич, сильно ругал Глеба Романовича.

— Ты что, пи…с, — сказал Хрущев незнакомое Мишке слово, — забыл, что обещал? Стопроцентный успех, древние практики, йоги! Кто мне еще семьдесят лет обещал? Не ты? А Лене? Мы, как идиоты, уши развесили! А что вышло? Из семи один живой остался! И тот на кого похож?

Никита Сергеевич уже не говорил, а кричал.

— Думаешь, легко будет концы прятать, перед родителями оправдываться?

— Дайте мне еще две недели, Никита Сергеевич! Всего две недели! — лепетал Глеб Романович. — Все получится, вот увидите!

— Хрен тебе, а не две недели! — наверное, Хрущев принял решение, потому что перестал кричать и заговорил так, что Мишке даже сквозь боль стало страшновато. — У тебя было достаточно времени. Теперь найдем тебе другое занятие. И место…куда Макар телят не гонял!

— Никита Сергеевич, а что делать с мальчиком? — спросил кто-то.

— Домой, куда же еще, — чуть подумав, ответил Хрущев. Если оклемается, конечно. С родителей взять самую строгую подписку, чтобы не болтали. Ну, и присматривать постоянно. Мало ли что… Не дай бог, кто узнает, засмеют же нас, что поверили этому мракобесу. И правда, Леня, как же мы так купились? А все ты Юра, твоя ведь затея…

Мишка не знал, сколько времени пролежал так, страдая от невыносимой боли. Наверное, было бы легче, если бы он мог кричать или плакать, но не получалось двинуть ни одной мышцей, издать ни одного звука. Иногда кто-то приходил, трогал его, переворачивал, и каждое прикосновение отдавалось ожогом раскаленным железом. Но даже тогда у Мишки не получалось отключиться, и приходилось терпеть эту страшную боль в полном сознании. В итоге, когда боль стала постепенно ослабевать, он возненавидел всех своих мучителей — от Глеба Романовича до самого Хрущева и его окружения — лютой ненавистью и тысячи раз во всех красках прокручивал в голове планы страшной мести.

Так и не став космонавтом, Мишка вернулся домой. Увидев его, мать расплакалась — у сына на голове не осталось ни одного волоска, выпали даже длиннющие ресницы, предмет ее особого восхищения. Еще до Мишкиного возвращения к родителям приходили строгие люди в костюмах, долго что-то внушали, после чего на вопросы знакомых о сыне оба испуганно отвечали: сын был в спецшколе для особо одаренных детей, но подхватил какую-то редкую болезнь, и его отчислили.

Через три года Хрущева скинули, и главным в стране стал бровастый, давний Мишкин знакомец. К этому времени волосы у Мишки начали отрастать, и вся эта история стала постепенно забываться. Всеми, кроме Мишки. Через несколько лет, когда в газетах появился портрет нового председателя КГБ, в котором он узнал скучного очкарика, папу снова вызвали куда надо и взяли новую подписку. Оказывается, ничего не было забыто. Очередной раз это подтвердилось, когда после института молодой врач с красным дипломом Михаил Веремеев получил распределение на далекую Чукотку, лечить оленеводов, что еще сильнее распалило его тайную ненависть. Теперь уже не только к власти, а ко всему окружающему миру.

Однажды утром в опостылевшем бараке на окраине Анадыря, сбривая едва пробивающийся пушок, он окончательно понял, что не может у тридцатилетнего мужика так долго сохраняться лицо и тело шестнадцатилетнего мальчишки…

2012–2061.

Если бы не две пластические операции, сделанные за огромные деньги в подпольных клиниках Эквадора и Индонезии, к шестидесяти годам Михаил Веремеев выглядел бы не больше, чем на двадцать, от силы — двадцать пять. Операции стоили больших денег, но он вовремя сориентировался в мутное время перестройки и сумел сколотить неплохой капитал. А сколотив, забросил бизнес, спрятал деньги в заграничном банке и вплотную занялся наукой.

Михаил давно понял, что и зачем сделали с ним в далеком шестьдесят первом. Его не обманывала произошедшая в стране смена декораций. Только смерть главных действующих лиц и вовремя принятые им меры по заметанию следов избавили его от пристального внимания власть имущих. Дураку понятно, как бы они поступили, узнав, что рядом с ними уже шестой десяток лет живет избавленный от всех болезней нестареющий человек! Михаил испытывал непреходящую острую ненависть ко всем без исключения властным старцам и их подручным, преждевременно загнавшим в могилу его родителей, а самого его превратившим в подопытную крысу и лишившим возможности вести нормальную человеческую жизнь. Когда подошло время, ему пришлось, скрепя сердце, навсегда расстаться с постаревшей женой и взрослыми детьми. А что было делать, если он выглядел младше старшего сына? С тех пор семью он больше не заводил.

А ведь дальше будет только хуже, понимал Михаил. Рано или поздно придет время, когда придется имитировать собственную смерть, чтобы возродится в другом облике и под чужим именем. Если он не хочет оказаться разобранным на составные части где-то в секретной лаборатории.

Пока же он всерьез занялся генетикой. С единственной целью — досконально разобраться, что натворил с его организмом канувший в безвестность чуточку безумный доктор Глеб Романович Кособоков. Чтобы разобраться с предысторией своих злоключений, Михаил Веремеев перелопатил огромный объем открытой и закрытой (но открывшейся за большие деньги) информации. От материалов экспедиции, направленной в тридцать третьем году советским правительством на поиски тайных знаний гималайских махатм (и ведь нашли, чертовы комиссары, и немало!), до создания при покровительстве Никиты Хрущева секретной медицинской лаборатории. И — нелепой гибели Глеба Романовича под колесами грузовика в канун нового, тысяча девятьсот шестьдесят второго года…

Собрав из разрозненных, отрывочных кусков (особенно пригодились навсегда врезавшиеся в память детские воспоминания) общую картину проделанной Кособоковым работы, Михаил пришел в ужас. Шанс добиться успеха составлял у Глеба Романовича не больше одного на десять тысяч. Соответственно, такой же шанс был у Михаила остаться в живых, что подтверждала гибель шестерых несчастных мальчишек. Наверное, сумасшедшему ученому содействовал сам сатана или какие-то другие запредельные силы. А генеральный секретарь оказался приземленным реалистом и от того, поторопившись, пролетел мимо заветной цели.

Михаил Веремеев тоже не стал рассчитывать на упомянутые высшие силы, положившись на здравый смысл и достижения современной науки. В итоге многолетних исследований к восьмидесяти годам он окончательно убедился: впереди у него, как минимум, еще два таких срока. Без болезней и всех прелестей мучительного старения. Просто однажды организм выработает свой ресурс и прекратит существование. А до того он, подобно таракану, может без всякой опасности для здоровья жить даже в районе радиоактивного заражения после ядерного взрыва.

Исследования так захватили Веремеева, что он почти не обращал внимания на происходящие в окружающем мире события. Как-то внезапно, будто никто этого не ожидал, подошли к концу мировые запасы нефти. К этому же времени рванули несколько ядерных реакторов, потом возникла неразрешимая проблема с захоронением радиоактивных отходов с АЭС, и под давлением общественного мнения они начали останавливаться одна за другой. Промышленность стала захлебываться от недостатка энергии. Мелкие стычки за неотработанные до конца шельфовые нефтяные месторождения перерастали в конфликты с применением тактического ядерного оружия, которого к этому времени не имели разве что некоторые страны Центральной Африки. Украина и еще несколько бывших братских республик ощетинились ракетами в сторону России, заломившей непомерную цену за остатки тюменской нефти. А у самой России хватало собственных проблем — часы до обмена ядерными ударами со Штатами показывали без нескольких секунд двенадцать.

Радостное известие, пока еще робкое, пришло в последний момент, когда пальцы двух президентов уже лежали на кнопках ядерных чемоданчиков. Физики Новосибирского отделения Академии наук, в чьих научно-исследовательских институтах из-за урезанного до предела финансирования едва теплилась жизнь, совершили долгожданное открытие! Оказалось, не нужно грызть друг другу горло в смертельной схватке за последние капли нефти — окружающий мир, в том числе космическая пустота, под завязку залит энергией. Это давно не было секретом для ученых, но сибиряки нашли способ извлечь эту энергию.